А вы любите?

В Нижневартовском драмтеатре состоялась премьера спектакля «Ю»

На главной сцене драмы сыграли в любовь. Спектакль «Ю» (18+) по одноименной пьесе нашей современницы Оли Мухиной стал первой весенней премьерой в этом сезоне.

Режиссер Ленара Гадельшина (г.Москва) снова приехала в Нижневартовск и вдохнула жизнь в историю, написанную почти 30 лет назад. Текст пьесы не только органично лег в плоскость нашего времени, но и протянул нити из прошлого, переплетая судьбы нескольких поколений героев, влюбленных в жизнь, в свой город и друг в друга.

«Говорить о любви со сцены весной легче. Предвкушение, что вот-вот случится что-то хорошее и прекрасное витает в воздухе, как и в нашем спектакле. По крайней мере, в первом акте точно», - поделилась Ленара Гадельшина.

 

Чехов, но не Чехов

- Почему «Ю», почему именно эта пьеса?

- Здесь было такое встречное движение от меня и художественного руководителя театра. Она понравилась нам обеим, показалось, что текст звучит современно. При этом он очень необычный, сложносочиненный. В нем много чеховского мотива, но это не Чехов. А посмотреть, как современный материал может работать в связке с классикой, всегда любопытно. Мы попробовали соединить одно с другим.

- Мне показалось, что драматург в своем тексте больше говорит о любви именно к Москве. А вы словно идете дальше, глубже. Москва сужается до семьи, одной кухни, одного человека.

- Мне кажется, это есть и у Оли. Хорошая драматургия всегда работает на разных слоях. Тут есть хороший первый слой, это очень поэтичный язык. Но, как ни странно, первый слой сложнее всего сделать. А вот эти глубины вскрывать, этим как раз драматические артисты любят заниматься. Они любят искать, и я тоже люблю, какую-то глубину. Но мне хочется, чтобы погромче были именно первые слои.

- Все, что задумывали, получилось?

- Практически все.

- Уезжаете с какими мыслями?

- С мыслью, что ребята это полюбили, я это вижу. А это очень важно, чтобы артисты любили материал. Ну и конечно, я всегда переживаю. Уезжаешь, и словно ребеночка оставляешь, а как уж он там.. Я верю, что ребята будут его держать.

- Пьеса бессюжетная. Насколько сложно работать с таким текстом?

- Да, она сложная, но мне интересно. Интересно именно сложными работами заниматься, таким прояснением смыслов. И я понимаю, что театр взял материал, потому что это что-то необычное и для артистов тоже. Они в таком растут. Вот как работать с нелинейным сюжетом, когда история тебя не тащит? Обычно сюжет тащит, а тут нет. Как рассказать такую историю, и чтобы линия сохранилась? Мне, например, это очень интересно. Приходится держать фокус внимания на том, где ты сейчас и выстраивать мосты между сценами, прокладывать свою дорогу.

- Что было самым сложным для артистов?

- Понять линию. Понять про что мой персонаж, выстроить к нему путь, эту карту. Мы делали это совместно. Я, как мне кажется, обрисовала контуры - как контурные карты, а актер уже собой заполнял и уточнял границы. Что-то раздвигал, что-то сужал, какой-то цвет добавлял.

 

Будем танцевать

- Как думаете, с какими мыслями зритель должен уйти со спектакля?

- Я бы хотела, чтобы он задумался. Мы как будто все хотим счастья, чего-то такого хорошего для себя, и это нормально. И жизнь дает иногда такие возможности. И было бы классно эти возможности не упускать, не бояться все поменять. Вот мне кажется, эти герои, как и чеховские, они не смогли – в этом и все мы тоже. Они очень хотели бы жить какой-то другой жизнью, только есть, как будто невозможность это изменить. Но мы будем танцевать! Все равно мы будем танцевать, и держаться за бокальчик. Наденем красивые наряды и будем ждать этого Нового года. Финальное ощущение тут, конечно, сложное, но не глубоко трагичное. Оно с тем, что мы будем жить.

- Мне показалось, что они заходят на новый круг. У вас вся картинка цикличная.

- Да, заходят, заходят. Москва же круглый город, и вот эта кольцевая система она здесь заложена, здесь много колец. И они заходят на новый круг, и может быть, на каком-то другом круге мы вылетим из заданности.

- В каком времени живут ваши герои?

- Мне хотелось, чтобы это было всевременье. Когда работала в Москве в музее, я собирала воспоминания людей, которые жили в центре города. Это были взрослые пожилые люди, они родились все примерно в около военное время, в районе 40-х. И вот через их истории у меня стали появляться флешбеки. Смотришь на старое советское здание, где сохранились интерьеры того периода, как в Ленинской библиотеке, например, видишь людей пожилых в пиджаках и словно одно время накладывается на другое. Знаете, такой глич времени и пространства. Вот мне хотелось этого же ощущения. «Я еще помню, как лошади по Арбату ходят», говорит героиня. И молодой человек, который читает реп, тут же встраивается в историю. Это все переходящее и вечное. И вот вы сказали про круги временные, они тоже здесь есть. На каком-то круге это было, как у Чехова. Потом, как в песне Окуджавы. А сейчас мы на каком-то своем круге, все движемся и движемся.

 

Он похож на героя

- Давайте поговорим о герое. Кто он, и оправдывает ли его героизм (настоящий или выдуманный) то, что он делает? Покрывает ли любовь ту боль, которую он приносит другому?

- Вы знаете, тут двойственный такой момент. С одной стороны, вот он, молодой парень-дембель, похож на героя. Все вокруг говорят, что он герой, иногда иронично. И в то же время он становится героем какого-то сложного треугольника, куда вообще-то и не хотел попадать. Они его назвали героем и поместили туда. А он – ну раз называете героем, начну играть в ваши игры. Потому что игры, в которые он играет, как будто даже и не он начинал.

- Тогда кто в этой истории пострадавший?

- Для меня мальчики. Для меня вообще всегда юное, тонкое, молодое, нежное - более уязвимо, нежели взрослое. Большой дуб выдержит ураган, а тонкое дерево легко сломать. Тонкое очень легко уничтожить, вытоптать. Собственно его и вытаптывают.

 

- А это выход, то куда и зачем мальчики уходят в конце?

- Нет, для меня нет. Но так решает драматург.

- Не было желания переписать финал?

- Нет, конечно. Хороший драматург умнее. Он же это из себя родил, и он знает закон. Если сломать хребет, пьеса может тебе ответить. Правда. Вот с прозой можно делать, что угодно. Можно из нее самому оригами складывать. А у пьесы всегда есть структура, законы, такие внутренние штуки, и если ты ей хребет вырвешь, то она может развалиться.

 

Взрослые

- Любовь и ненависть - это как будто ты ходишь по краю. И вот эта черта между, где она? На примере тех же отношений мужа и сестры.

- Знаете, они взрослые люди. Они так давно вместе и осталось ли там что-то от любви, это тоже вопрос. Но это как раз такая классическая пара, где один очень любит, а другой уже нет. Один пытается все это удержать, сколько может. Оттого и возникает ощущение ненависти, потому что ты тратишь на это всего себя, такое ощущение выжженной земли. Артисты как-то правильно это очень показывают, любовь и ее обратную сторону. Она так легко переворачивается, и ты даже не всегда понимаешь, а что это такое. Тут разные варианты любви же: весенняя щенячья, светлая, трагичная, как дорогое вино или коньяк, давно настоянный, и все там что-то бродит. Она разная. Мы потому так и назвали жанр спектакля – все о любви (и ее обмане).

- Тема войны всегда режет. Но вот сегодня она звучит особенно тяжело. В спектакле у вас эти понятия – любовь и война, работают на контрасте.

- Режет, да, потому что война для меня, это смерть. А что противопоставлено любви? Смерть. Для меня так. Любовь – это то, что дает мне сил, а война – то, что эти силы забирает. Если у тебя нет любви, то тебя вытолкнут туда, что называется словом война. В такой большой космос, черный мир, одинокий и пустой, в такое воздушное пространство, в котором тебе не выжить. И это же прям в пьесе противопоставлено. Героя, которого обманула любовь, драматург берет за ручку и ведет на войну. Причем текст этот 96-го года. И мне это говорит о том, что как будто бы это навсегда вот так.

- Можно любить так, чтобы не потерять себя? Младшая сестра, она буквально отказывается от всего, что есть у нее в жизни, и уходит за любимым в никуда. Это тоже любовь?

- И это тоже. Любовь же не всегда про «жили они долго и счастливо, в мире и согласии на всю жизнь». Мне кажется, любое сильное чувство, если действительно оно сильное, может просто сжечь. Но у нее хеппи енд, я считаю. Она вышла из круга.

- Как думаете, любовь спасет мир?

- Только она и спасет. Да, я правда верю в это.

- А спектакли о любви спасут?

- Думаю, что ни один спектакль мир, конечно, не изменит. Но мне бы хотелось, что бы зритель себя как-то попробовал сдвинуть. Вот так посмотрел, как другие живут, о себе бы подумал, спросил бы себя: а я вообще где, а давно ли я любил?

- Если бы вы были мной, о чем бы вы сейчас себя спросили?

- Ленара, а вы любите? И я бы ответила, что да. И я люблю любить. Эмоции в театре - это самое главное. Мы охотники за впечатлениями, ловцы сложных ощущений. Заниматься театром без любви невозможно.

***

ДОСЬЕ

Ленара Гадельшина, режиссер. В 2020 году окончила Российский институт театрального искусства – ГИТИС, мастерская А.В. Галибина.

Ранее мы рассказывали о спектакле-сторителлинге «..До лампочки!», который Ленара Гадельшина поставила в драмтеатре по итогу лаборатории, прошедшей в рамках «ЭХО Большого детского фестиваля».