Марина Дмитревская: «Театр не безнадежен, он просто не должен врать»

Главный редактор Петербургского театрального журнала вновь посетила Нижневартовск

Визиты театроведа, критика и главного редактора ПТЖ в Нижневартовский драматический уже традиция. На протяжении многих лет Марина Дмитревская сотрудничает с театром, делится своим профессиональным мнением о его новых постановках. В начале апреля этого года она снова побывала в Нижневартовске, посмотрела и обсудила с участниками несколько спектаклей, которые украсили репертуар в конце прошлого и начале текущего сезонов. Где-то в промежутках между показами нам удалось пообщаться. Беседу начали с простого, но в каком-то смысле самого важного.

- Марина Юрьевна, поделитесь формулой хорошего театра.

- Когда-то в ПТЖ мы проводили целый опрос на тему: «что такое плохой театр». Тут все просто и понятно. Плохой - это театр, который повторяет то, что было, не меняет тем и художественных средств, рассказывает банальности. Хороший – тот, который живой и рождается на наших глазах. У великого режиссера Питера Брука есть определение, он весь театр делил на живой и мертвый. И я считаю, что это самая правильная градация. Другое дело, что иногда сидящий в зале зритель не отличает одно от другого. Живой театр - это когда актер существует сегодня и сейчас. Здесь. Без внутренних заготовок. Когда он слышит, видит, понимает, одновременно реагирует на все. Живет живой жизнью. Такой театр хочет сказать мне то, чего я не знаю, и я не выхожу из него пустой.

- Наш театр хороший?

- Да, потому что много лет он чего-то хочет. Хочет двигаться. Ваш театр хороший еще и потому, что здесь хорошая труппа, тренированная и способная на неожиданности. Я посмотрела спектакль «В поисках любви» и например, Ольга Горбатова в главной роли была для меня чем-то совершенно новым. Я ее видела в разных ролях и так драматически точно она не играла. Как в каждом театре, в репертуаре есть, конечно, что-то лучше, что-то хуже. Но актеры этой труппы не ленятся. Они играют с огромной отдачей, и это делает театр живым.

- Раз уж вы заговорили о Бруке, он писал о взаимосвязи зрителя и театра: «Если хороший театр возможен только при хороших зрителях, то каждая зрительская аудитория имеет тот театр, который она заслуживает». Какого зрителя заслуживает нижневартовский драматический?

- Мне кажется, этот театр заслуживает больше зрителя. Я видела вчера, с моей точки зрения, недостаточно полный зал. Неужели в Нижневартовске, население которого подходит к 300 тысячам, так немного людей, которые хотят живой энергии? Я не очень часто здесь бываю, но какое-то количество лет назад мне показывали ваш парк с военными орудиями, одновременно --чебурашками, крокодилами и живыми оленями -- такую зону отдыха и развлечений. Там же стоял столб с указателями, на которых было написано: с одной стороны - «на Берлин», а с другой - «до Луны». Это такое царство абсурдного китча (почему на Берлин? Почему до Луны?...) И там гуляло много довольного народу. А Нижневартовский городской драматический театр много лет старается не грешить против вкуса, культуры. Поэтому тут вопрос не к театру, а к населению. К его потребностям, запросам. Ему нужен Чебурашка около пушки или какое-то человеческое искусство?

- А все же, какая взаимосвязь между театром и зрителем?

- Конечно, театр без зрителя не существует. Это искусство живой энергии, которую актер посылает в зал и получает в ответ. По всей стране залы сейчас полны, потому что мы живем в очень тяжелое историческое время. И в эпоху, когда мир летит в тартарары, куда пойти за живой энергией? Можно в лес конечно. А можно в театр. И люди идут в театр. Я иногда вижу спектакли, которым уже 20 лет, а они транслируют мне меня сегодня и меня про сегодня. Не потому что режиссер что-то переделал, а потому что время, которое чувствуют артисты, передается им и наполняет спектакль тем драматизмом, который ловят эти люди сегодня. Главное, чтобы они это ловили, потому что трансляторы всего – конечно актеры, которые выходят на сцену. Так что зависимость от зрителей есть, но есть и зависимость зрителей от театра. Это такой взаимный процесс. Еще Пушкин говорил, что публика образует драматические таланты.

Театр в свою очередь, сейчас, наверное, должен как-то поднимать зрителя над ним самим. Отношение зрителей и сцены вообще непростые, они взаимно формируют друг друга, и зритель в принципе очень корректирует спектакли. Бывает, актеры начинают выдавливать реакцию из зала, если зал молчит. Как в жизни, мы хотим реакции от кого-то и начинаем попрошайничать, так и сцена может попрошайничать. Всякое безобразие начинает твориться с этого.

- Мы общались однажды с Маргаритой Витальевной Зайчиковой на тему того, должен ли театр следовать за зрителем и ставить спектакли, исходя из его интересов. Она была убеждена, что не должен.

- Рита твердо стояла на том, что театр ведет за собой зрителя, а не идет на поводу и в этом его миссия. И создатели нижневартовского театра много лет подвижнически стояли на том, что «мы воспитываем, мы окультуриваем, мы идем впереди зрительского вкуса». Тем более в таком сложном городе, как Нижневартовск.

- Каким образом такой театр может повлиять на то, чтобы привлечь больше зрителя? И нужно ли влиять?

- Начнем с того, что в театр ходят три процента населения. В принципе. И всегда так было. Это, конечно, искусство определенного слоя, особенно в эпоху массмедиа. Знаете, не надо думать, что мы работаем для всего народа. Когда-то Резо Габриадзе мне говорил прекрасные слова: «Если я делаю кино для всего советского народа, оно не понравится даже трем друзьям. А если я делаю для трех друзей, то может быть, оно будет нужно всему советскому народу». Примерами такого кино для трех друзей стали Не горюй, Мимино, Кин-дза-дза и т.д. Они стали именно таким народным кино. Конечно, все надо делать для друзей, тогда это будет кому-то нужно. А театр - это искусство, я не хочу сказать элитарное, театр вполне демократическое искусство, но конечно оно не для всех.

- Как же быть?

- Вы знаете, самый старый литературный памятник в плане театральной критики принадлежит Владимиру Игнатьевичу Лукину. Дело происходило в 70-х годах 18 века. Его произведение называлось «Письмо к другу Ельчанинову в город Глухов». Лукин описывает, как попал на любительский спектакль наборщиков академической типографии. Рядом с Лукиным оказались два зрителя, которые до того как попали в театр уже пропили часть своего гардероба. И, как пишет Лукин, если бы не великое искусство театра, которое их отвлекло, они бы пропили и все остальное. Конечно, есть некоторая надежда, что если условный гопник придет в театр, то великое живое искусство как-то заставит его что-то в своем сознании изменить. Опять же процитирую такого умного человека, как Кустурица, который говорил, что искусство не может изменить мир, но может – человека: мальчишки, выходя с фильма о индейцах, играли в индейцев. А когда Голливуд стал снимать фильмы-катастрофы, реальные катастрофы мы стали воспринимать как голливудское кино.

- А как театру во всем этом не скатываться?

- Так же, как человеку. Оставаться порядочным и не совершать подлостей. Российский театр сейчас живет примерно, как курица с отрубленной головой: трепыхается оставшимися частями. Но театр - это живой организм, он отрастает какими то конечностями. И поскольку может пользоваться воздушно-капельными путями, у него очень много возможностей. Никто не отменял настроение, паузы, эзопов язык, печаль и размышления. Кто может, тот считывает. Театр совсем не безнадежен, он просто не должен врать. Ни самому себе. Ни людям.

- А что сейчас вообще ставят, о чем преимущественно говорят со сцены?

- Ставят, конечно, классику. Сейчас вот в Петербурге сезон, который я называю «доживем до понедельника», потому что три театра поставили роман Толстого «Воскресение». И вот ты сидишь в зале и испытываешь какие-то необычайно острые чувства, когда Нехлюдов говорит о прокурорском произволе словами Льва Николаевича Толстого из книги, которая стоит на каждой полке. Это производит впечатление. Очень сейчас помогает Чехов. Я люблю его цитату из письма Суворина: «У нас нет ни ближайших, ни отдаленных целей, и в нашей душе хоть шаром покати. Политики у нас нет, в революцию мы не верим, Бога нет, привидений не боимся, а я лично даже смерти и слепоты не боюсь».

- Как быть провинциальному зрителю, желающему расширить свою насмотренность? Сейчас есть возможность знакомиться со спектаклями других театров, с великими режиссёрами в записи. Но не будет ли это сублимацией, каким-то полуфабрикатом?

- Недаром я говорила, что театр это живое искусство. Это передача живой энергии. Живые говорят с живыми. Вот для уточнения, для знания, для какого-то впечатления видео годится. Я лично не могу смотреть спектакль на видео, совсем не могу. Но есть люди, которые как- то воспринимают через эту стенку. Я знаю, что у вас устраивает онлайн-просмотры Лёша Житковский и я думаю, что в условиях Нижневартовска, если это будет на большом экране, то все равно лучше, чем ничего. Особенно, если это трансляция. Не запись, уже смонтированная, а живая трансляция дает многое.

- Все-таки затрону пандемию. Это достаточно непростой период, через который прошел театр совсем недавно. Все мы помним, как приходилось изобретать какие-то удобоваримые форматы, чтобы поддерживать связь со зрителем. Мне кажется, или после этого технологии на сцене стали использовать чаще?

- Нет, нет. Ведь всю историю театр брал себе новое искусство. Был период кинофикации, потом вошла следящая камера. Сейчас очень много мультимедиа. Театр же искусство синтетическое, поэтому количество смежных искусств, которые входят в спектакль, всегда было велико. Другое дело, что сейчас очень часто технологии подменяют живого артиста. Тут важно понимать: любой прием получается талантливо, только когда его использует талантливый человек. А вообще, конечно, сегодня самый авангардный спектакль – это тот, который без технологий. Но это не связано с пандемией, это просто развитие технических средств.

- С какими мыслями вы уезжаете на этот раз?

- С открытым вопросом: что будет следующим? Я посмотрела четыре спектакля. В ПТЖ будет текст об этом. Очень порадовало, что ваш театр за эти очень трудные годы без Риты удержался на своем уровне. Понятно, что была одна жизнь и наступила другая. Но труппа не только не растренировалась, но и выросла. Актрисы, которых я видела в новых спектаклях, набрали мастерства и красоты. Уезжаю я с очень хорошими впечатлениями. Да, ваш театр живой. Как врач, пришедший к постели больного, я свидетельствую, что вы не больны. Я желаю вам успехов.

Ранее мы беседовали с главным режиссером Нижневартовского драматического театра Татьяной Родиной.