В нижневартовском Драмтеатре сыграли в Пушкина

Зрителю показали модную страшилку 19 века

На подмостках Драмы поставили очередного классика. На этот раз репертуар украсил хулиганский гротескный спектакль по одноименной повести Александра Пушкина «Пиковая Дама». Главный режиссер театра Татьяна Родина в сотворчестве с Артуром Абачараевым заглянули «нашему всему» в голову и затянули в нее зрителя. С Пушкина счистили остатки бронзы, как выражается режиссер, и показали его живым человеком: любовником, балагуром, романтиком.

У французов есть такое понятие - «Art de vivre» - умение жить. И мне кажется, главное, чему надо учиться у «солнца русской поэзии» – это умению жить, - говорит Татьяна.

Главный персонаж истории – Германн (Айрик Майлян), учится именно этому. Его наставник на пути к полнокровной жизни, конечно же, сам Пушкин. Он сочиняет историю в режиме реального времени, крутит в голове диалоги своих персонажей, настраивая их тональность, а зритель сидит в vip-ложе и наблюдает творческий процесс писателя.

По задумке Германн сам не живет, и от жизни других оторваться не может. Он, как тень самого себя. Игрокам за столом приходится искать его, чтобы обнаружить, но каждый знает наверняка, Германн рядом. Делая, поначалу робкие, неуверенные шаги, как улитка выбирается он из своей раковины. Точкой отсчета на пути героя становится прыжок веры в сказку. Мы ведь в голове Пушкина, а их здесь предостаточно.

В какую-то свою сказку верит и Лиза (Арина Артёмова). Шагая в неизвестность, словно сошедшая из музыкальной шкатулки хрупкая точеная фигурка, она пытается покинуть вынужденное свое заточение, ухватившись за Германна. Оба хотят переписать судьбу, но мелом этого не сделать. Да и на пути к желаемому каждый движем своей силой. Красиво показан момент сближения и узнавания героев через слова и пластику, через наложение музыки души – такой разной в начале и одной на двоих в самом конце.

Для Айрика и Арины роли стали дебютными. Оба – студенты Екатеринбургского государственного театрального института – прежде студийцы Драмы. Выйти с основным составом в главных ролях и сразу по Пушкину, знаковое событие для ребят. Несмотря на волнение, они талантливо и органично прожили свои роли.

 

Актеры обживают историю в очень метафоричном пространстве. Язык образов, референсы на компьютерную игру и волшебную вселенную, а также прочие элементы нашего сегодня, очень органично ложатся на вневременную историю Пушкина. Причем Татьяна Родина не ограничивается одной поэмой. Обосновавшись в голове писателя, достает оттуда письма к любимым женщинам, его воспоминания и строчки из других текстов. Из этих фрагментов собирает она в карточную колоду гений Пушкина. Получается шумно и многолюдно. Чем-то напоминает спектакль «Алиса» в постановке Андрея Могучего (БДТ), где главная героиня кэроловского бестселлера на пути к себе раскапывает в сознании тени значимых персон, тянущиеся из прошлого и формирующие ее настоящее, да и загробное будущее тоже. Опять же, тема зазеркалья роднит истории.

У Александра Сергеевича этих фрагментов столько, что одной головы не хватает и уместить в одного Пушкина всего Пушкина не получается. Оттого, наверное, на сцене сразу три писателя (Евгений Наумов, Александр Лебедев и Сергей Лесков). Татьяна Родина же, объясняя свою задумку, намекает на цикличность истории. Она признается, что количество поэтов будет со временем меняться. Ведь, цитирую режиссера: «каждый романтик однажды станет отчаявшимся поэтом, а каждая девочка - бабушкой, которая сидит у подъезда и говорит: у-у, молодежь». И мы видим в конце истории, как очередной цикл подходит к концу. Девочку с разбитым сердцем облачают в мантию бабушки, а несостоявшегося романтика посвящают в поэты. Свой цилиндр ему на голову водружает сам создатель.

Карточный флёр

Сценическое пространство под стать подвижному уму Пушкина, постоянно меняется. Главный художник театра Вячеслав Зайчиков рисует на сцене карточную вселенную. Бездушный пластиковый занавес с рваными краями и кусочками проигранных кружев, карты разных мастей – погружают в быт игроков. Зеркала подчеркивают мистицизм и рекурсивную атмосферу сознания писателя. Они же свидетельствуют о двойственности происходящего на сцене. Символом Петербурга назначается Александрийский столп, увенчанный ангелом, в котором зритель узнает музу поэта (Ангелину Жук). Колонна эта, видавшая многие лихолетья северной столицы, стойко выдерживает и остроту событий, развернувшихся на сцене. А вот внутренняя опора Германна, не раз подвисающего на монументе, оказывается очень неустойчивой.

  

Есть в этом некоторый символизм и опять-таки, мистика. Судите сами: колонну воздвигли в честь победы над Наполеоном (Роман Горбатов), в спектакле именно он открывает зловещую тайну молодой графине (графу Сен-Женрмену не суждено появиться в этой истории). Товарищи-картежники сравнивают Германна не с кем иным, как с ним же – Наполеоном (как минимум наполовину). А если еще вслушаться в оригинальный текст писателя, который звучит со сцены из уст Германна: «..вот мои три верные карты, вот что утроит, усемерит мой капитал и доставит мне покой и независимость», становится очевидно - он изначально знает секрет графини. Для полноты эффекта можно еще вспомнить, в каком году погиб Пушкин и сколько ему было лет на тот момент. Выходит и он знал заранее свои роковые числа, которые зашифровал в поэме. Мистика. Или случай?

Дама убита

Графинь в спектакле тоже три. И это утроенное самодурство создает впечатление, что старушка (Алёна Михеева) буквально повсюду. Она изводит своих домочадцев и не только их. На светское общество сил тоже хватает. И только наедине с собой в еле освещенной спальне мы видим, как она устала. Устала не от танцев на балу, а от жизни. И как ждет она избавления от бремени, чтобы сыграть новую партию. Алёна Михеева наполняет свою героиню одновременно раздражающей въедливостью и чертовским обаянием. После просмотра спектакля еще какое-то время мерещится, будто это тоненькое трясущееся существо с хитрым прищуром следит за тобой из-за угла.

Также капризна и эгоистична графиня в молодости (Ирина Харченко). Отличает ее, пожалуй, от престарелой версии себя некоторое чувство свободы. Так уж выходит, что замужество не влияет на это ее состояние. Как острая бритва, беспощадно кромсает графиня сердца своих ухажеров, от души забавляясь с бедолагами, словно с куклами. Ноги и руки обожателей, раскиданные по сцене, отдают юмористическим хоррором. Ее шутовское подвенечное платье с бантами-мушками станет наследием Лизы, для которой она, в сущности, таже кукла, обитающая в карточном домике старой графини. Это еще раз подчеркивает преемственность героинь. Порой даже думаешь, может и не было во всей этой истории никакого альтернативного варианта. Но в итоге понимаешь, что все возможно. Любое движение героев определяется правилами игры, в основе которых: налево - выиграл, направо – проиграл. Главное, не перепутать стороны.

  

Сделать это непросто, ведь хозяйка игры, самая загадочная из всех тайн, обитающая в каждой из графинь – Пиковая Дама (Елизавета Шаханина), слишком соблазнительна. Извиваясь на карточном столе, извлекает она из авторских строчек дурманящую песню, затягивая в свои кружевные сети игроков, а после отравляя и душу Германна. Этакая русалка, в обличии человека. Ее жизнь, словно миг. «Шутка», — говорит графиня. Ей и самой отчаянно хочется верить в несерьезность происходящего. Даже в момент перехода в потусторонний мир, на изломе живого и неживого Дама пытается убедить себя в этом. Клоунада на панихиде позволяет на несерьезном, острее прочувствовать трагизм случившегося.

Герои спектакля вступают в схватку с судьбой, и ставки тут действительно высоки. Заигрывая с финалом, опуская подробности жизни после несостоявшейся истории любви, Татьяна Родина дает зрителю надежду, что в следующий раз все может сложиться иначе. И покидая зал очень хочется верить, что новый Германн наконец поймет - туз его там, где живет сердце.

 

Ранее мы рассказывали, как Драмтеатр Нижневартовска обрел нового главного режиссера.