За «Катюшу» ответишь!

Загадочное русское «Ура!» вгоняло в ступор немецких захватчиков.

Все меньше остается их - простых солдат, грудью вставших на защиту Родины в самой страшной войне в истории человечества. Успеть бы выслушать, впитать в себя до последнего словечка, чтобы запомнить. И внукам рассказать.

Поздняя осень. Холод собачий. Над окопами стелется густой липкий туман. И фрицы, словно издеваясь, заводят патефон с песней «Катюша», кричат: «Руссиш, сдавайтесь, мы вам хорошую жизнь устроим, от коммунистов избавим».
Костяшки пальцев, сжатых в кулак, от злости побелеют, но промолчат они, а в пять утра ринутся в атаку с криками «Ура!». «Это хриплое «Ура!» каждый раз вводило в ступор немчуру. Много наших тогда полегло, но и фашистам русское небо с овчинку показалось, - рассказывает о былом ветеран Великой Отечественной войны Семен Романович Рывкин, которому сегодня уже за девяносто.

Шел третий год войны…

Пятнадцатилетним мальчишкой в маленькой деревушке Свердловской области встретил Семен весть о войне. Два старших брата отправились на фронт, а подросток с отцом-конюхом впрягся в тяжелый крестьянский труд в тылу.
Шел третий год войны, когда и он дождался наконец повестки. В военкомате их приодели в казенное, правда, сапог на солдат не хватило, выдали им ботинки и обмотки по два метра на брата. С поездами было туго: отправили товарняком в вагонах для перевозки угля в Еланские лагеря на военную подготовку, вручив деревянные автоматы да лопаты для рытья окопов.
В дороге спали по очереди на соломе, грызли сухари. В тесноте да не в обиде, но до позиции не доехали. Эшелон в Калининской области (сейчас это Тверская) попал под бомбежку. Погибла тогда половина молоденьких призывников. Остальным приказали рыть окопы. Местность болотистая, копнешь, а там вода. Кругом вооруженные до зубов немцы и они, юнцы с автоматами, в которых по пять-шесть патронов. Да и учиться стрелять приходилось на ходу.
- Везучий я, жив остался, - как будто стесняясь, вздыхает Семен Романович. - Жаль погибших товарищей - человек сто идем в атаку, а уцелеют единицы, в том числе и я, хоть никогда за спины ребят не прятался.
- Может, вы заговоренный – молитвами бабушки или мамы? – спрашиваем.
- Да нет, я вообще-то атеист, - говорит Рывкин. - Всегда верил только в себя. Но о родных в окопах вспоминал часто: о маме-учительнице, рано ушедшей из жизни, когда мне еще и восьми лет не было, о братьях, летчике и военном корреспонденте, и особенно об отце. Представляете, он даже не женился после смерти мамы, один нас поднимал. Только перед моим уходом на фронт попросил разрешения привести в дом женщину, чтоб совсем одному не оставаться.

Не лезьте на рожон, сынки!

…Бои на Первом Украинском фронте шли ожесточенные, особенно под Западной Двиной, Торжком, а сел и деревень, освобожденных советскими бойцами, и вовсе не счесть. За отвагу и героизм Родина наградила гвардии рядового Семена Рывкина орденом Великой Отечественной войны второй степени.
- Никогда не забуду нашего командира отделения старого сибиряка Ивана Коновалова, - говорит Семен Романович. - Без устали объяснял он нам, «сынкам», чтобы зря на рожон не лезли. По звуку определял, где снаряд упадет, отводил нас от беды, как мог, но сам, к сожалению, погиб.
Тогда действовал особый указ Сталина: «Ни шагу назад!». Сзади стояли «энкавэдэшники» в синей форме с пулеметами. Таковы были законы сурового военного времени. Да и среди солдат считалось позорным погибнуть от выстрела своих, нежели от немецкой пули.

Им в другую сторону…

В 44-м повеяло воздухом Победы. Но не всем лежал путь на Берлин. Страну потребовалось защищать и с других рубежей. Приказы не обсуждаются: погрузились в эшелон и поехали. Куда, в какую сторону – знать до поры до времени не велено. Солдат разглядел, что Свердловск проезжают, а это значит, в обратную сторону? Так и поняли, что едут на Дальний Восток. Дорога длинная, конца-края нет советским просторам.
Исхудавшие солдатики наконец добрались до места - в учебную роту во Владивостоке, но против японцев слабаки не годились, поэтому их отмыли, одели и поставили на особое довольствие.
Шок от атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки ускорил капитуляцию Японии. Японцы начали массово сдаваться, и приказано было их не убивать. Война для солдата Рывкина закончилась 3 сентября 1945 года в Харбине. Погрузились на пароход и - обратно по Японскому морю во Владивосток. Много чего придется испытать Семену: шторм, где они чуть не погибли, службу в студеных камчатских лесах…
Но он благодарен суровой земле за то, что попал в автороту и выучился на шофера. Деревянную кабину ЗИС-5, где было не теплей, чем на улице, никогда не запирали. Дорога на аэродром в Елозово, что недалеко от Петропавловска-Камчатского, узкая, все мимо обрывов. Сорвется в пропасть машина, чтоб хоть выпрыгнуть успеть…

Поднятая целина

Демобилизовался Семен только в 1951 году, приехал в родные края. Шоферы тогда на вес золота: тут же устроился в районную больницу водителем. В комбинезоне, кирзовых сапогах - жених хоть куда, все девки заглядывались, но жениться не успел. По разнарядке отправили на целину в Казахстан. На месте кивнули на машину у забора, одна рама да колеса: собирай! Руки к труду привычные, справился, потом возил зерно на элеватор. На целине и судьбу встретил – свою Галину, с которой 36 лет прожили вместе душа в душу.
Потянуло на родину. Вернулись в Свердловскую область. Всю жизнь работали, жили своим хозяйством, а потом, когда силы стали не те, дочь забрала к себе в Нижневартовск.
- Пейте чай, а то остынет, - спохватывается старый солдат, пододвигая поближе чашку, а в уголках глаз дрожит переливчато грустинка. Жаль, жена не пожила вот в такой теплой квартире. Мы-то ведь всю жизнь в деревенском доме с ней ютились, с удобствами во дворе. А люди какие здесь душевные. Медсестра Зинаида Ивановна и помощница Лидия Кувалдина из «Диалога» следят за моим здоровьем, создают чистоту и уют. Председатель организации «Ветеран» Нэлли Ежукова на связи днем и ночью: нужна какая помощь – отзовется мигом. А ЗАО «Ремикс» и вовсе взяло на себя оплату коммунальных услуг.
Утренняя зарядка и шахматы помогают Семену Романовичу оставаться в тонусе. Он сам себе готовит завтрак, читает от корки до корки любимую газету «МВ», а потом отправляется на неспешную прогулку по улицам города, ставшего родным.

Римма Гайсина.Фото Юлии Пановой.