Кихо хороший. Но!?

В нижневартовском Драмтеатре поставили «Дон Кихота»

Новый театральный сезон открыли в 29 раз. Следом показали и свежую постановку. Главный режиссер драмы Татьяна Родина извлекла на этот раз с книжной полки выдержанное несколькими веками произведение о рыцарях, подвигах и безумствах во имя любви. Репертуар театра украсил спектакль «Дон Кихот» по одноименному произведению Мигеля де Сервантеса.

Поместив культового испанского героя в условия, приближенные к нашему сегодня, режиссер сохранила главную идею романа. Ее Дон Кихот - Кихо Сосоевич (Артур Абачараев) также стремится помогать страждущим и защищать слабых, он чтит идеалы благородства, а главное – до конца остается им верен. Сопровождает героя на этом непростом пути верный оруженосец и друг СанЧо (Евгений Наумов). Вдохновляет на подвиги рыцаря печального образа дама сердца - Евдокия Тобольтовна или просто Дуся (Алена Михеева).

Из особенностей постановки стоит отметить, что пьеса писалась параллельно репетиционному процессу, специально для труппы театра, юной студенткой ВГИКа Владой Мицуковой. Такой метод работы – «своими словами», в драме попробовали впервые. Получилось.

Что-то простое - о сложном, и наоборот

Действие спектакля начали разыгрывать в фойе. Зрителей провели по экспозиции средневековья – от кованых масок позора и рыцарских доспехов, до главного оружия всякого из времен – полок с книгами. С третьим звонком гости переместились в зал.

Кому, как ни электрику, быть проводником света в этом мире? Ну, правда, он и розетку с вилкой соединит, и только одним своим присутствием технику починит. Без него никак. В местном Доме культуры как раз есть такой. Именно здесь, в маленькой модели мира, устроенной до смешного незамысловато – как средневековый плоскоземельный глобус на экспозиции в фойе, и развернулась история Кихо, написанная как будто специально под Артура Абачараева самим Сервантесом.

Словно хорошая домашняя буза в глиняном кувшине, актер наполнил своего Дон Кихота чем-то родным и знакомым, энергичным и пылким. Не пригубив живительный напиток, кажется сперва, что персонаж самый обыкновенный – простой трудяга в потертой робе, который включает фильмоскоп с картинками, да изобретает разные штуковины из подручных средств. В каждой организации наверняка есть такой. Но! Впечатление это обманчиво и длится недолго. С первых минут он выпускает внутреннего балагура и романтика на волю. Кихо заполняет собой все пространство, расплескивая страсть к подвигам и приключениям, вовлекая в сюжет зрителя. Он поет и танцует, общается с залом, ходит по креслам, а кому-то из счастливчиков даже вручает меч, чтобы тот посвятил со своего места ильдаго в рыцари.

Ради пустоты подвиги не совершают

Сценическое пространство оформлено Варварой Бабошиной, выпускницей курса Крымова-Каменьковича (ГИТИС). Сперва, кажется, что на декорациях сэкономили. Белый занавес, табурет и коробочка для диафильмов – вот и все, что видит зритель вначале спектакля. Ярким пятном становятся чудаковатая конструкция из стула, водруженного на садовую тележку и стол с ящиками, оседлав который влюбленный и окрыленный Кихо мчит навстречу даме своего сердца. Рядом с ним, разумеется, СанЧо.

Минимализм этот на сцене работает лучше любого наполнения, он подсвечивает нутро персонажей, если хотите – их душу. Так, на контрасте с крохотной коморкой, увешенной всевозможной утварью и изобретениями, где Кихо прячется от мира позже, пустота ДК свидетельствует о духовной пустоте коллег главного героя, их ограниченном мышлении. Его внутренний мир богат и выходит за границы привычного. Он маг своей жизни. Их же понимание о бытие – эта занавес-стена, словно выбеленая до узких стандартов и не отягощенная смыслами, выходящими за их пределы. Это идеологически безопасная материя, запутавшись в которой, словно в тумане, во время очередного порыва спасти нуждающегося, Кихо придется столкнуться с лицемерием мира из вне. Опять-таки, эта пустота на сцене позволяет актерам проживать свои роли на максимуме артистических возможностей, не перегружая игру ненужными декорациями. Все уже есть в них.

Легкий флер околосоветской киноиндустрии добавляет очков спектаклю, попадая в тренд современности – интересно будет молодежи, все чаще романтизирующей то время и бывалой публике, для которой настроенческие отсылки к добрым историям из детства добавят ощущения сказки и волшебства. Также, считывается еле уловимое, схожее настроение с картиной, продолжившей сервантесовскую историю на киноэкране. Особенно момент с осликом, когда Кихо и СанЧо запрыгивают на спаянные школьные стулья-качалки и растворяются в фантазийном мире. Сама Татьяна Родина признается, что оставила лишь пару фраз от сценария Е. Шварца, написанного к той киноленте. Но, как и его Дон Кихот, продолживший жить с экрана, ее Кихо идет по своему пути уже в новом времени, поджигая донкихотством такие же горящие сердца, как и он сам.

 

Евгений Шварц писал в своих дневниках во время работы над сценарием, что перечитав роман, увидел там целый мир, который дает возможность рассказать то, что хочешь. Он хотел рассказать, что человек, ужаснувшийся злу и начавший с ним драться, как безумец, всегда прав. И мне кажется, что Татьяна Родина того же мнения.

«Он умнеет к концу жизни. Умирает Дон Кихот с горя. И потому что отрезвел, то есть перестал быть Дон Кихотом», - пишет Е. Шварц.

Отрезвеет и Кихо. Но режиссер будет вести своего героя, да и зрителя вместе с ним, до самого конца, подсвечивая истинную дорогу и мотивы людей. Страхуя, и как полноценный владыка этой вселенной, заботясь о своем подопечном. Маркеры-подсказки будут разные. Например, гардероб персонажей, оставшийся неизменным (за некоторым исключением) лишь у троицы главных героев, сохранившей живость духа. А еще у детей в белых футболках и черных шортиках – сводного хора ДК, чьи сердца еще свободны от разного рода мишуры и способны отличить правду от фальши. Даже если изначально им прививают другие истины, унифицируя будущие умы мира с малых лет – от одежды и допустимого поведения, до глобальных идей и смыслов. Они тоже останутся прежними, разве что сажей покроются. Оно и понятно, продираться сквозь тьму к свету всегда непросто. Но просящий у мира поддержки на этом пути – всегда получит помощь. И меч для рыцарства найти можно не только в шляпе.

В попытке сойти за своих, в чудаковатые наряды облачатся неугомонные коллеги главного героя. Надев на себя пародийные рыцарские воротники и манжеты из одноразовых стаканчиков и гофрированных пластиковых труб, они то и потушат огонек в груди рыцаря. Но!

Любовь спасет мир

Потушат, да не потушат. В этой реальности камертоном своей души Дон Кихот выбирает Дусю, лектора ДК, страстно влюбленную в оригинал Сервантеса. И пусть сквозь толстые линзы своих очков не сразу разглядит она рыцаря в электрике. Его настойчивость, преданность и чистота помыслов сделают свое дело. Любовная линия показалась мне не основной, но центральной. Тут скорее про любовь к миру и человечеству в общем. Но в момент, когда этот мир и человечество обрезают крылья – легким похлапывающим движением по лопаткам, именно любовь и вера одного – того самого человека, возвращает к жизни, заводя внутренний моторчик Дон Кихота.

Человеку всегда нужен человек. И пусть потом снова будут удары судьбы, и предательство, и неволя, и даже смерть. Мы все в конечном итоге смертны. И не всегда это про физическое окончание жизни. История, разыгранная на сцене драмы наводит на размышление скорее о душевной кончине, и так хочется верить, что еще есть шанс - у Кихо, СанЧо и Дуси, и вообще у нас всех. Пока горят донкихотовские сердца, есть надежда, что мир не будет обесточен.

Ранее мы общались с режиссером постановки о том, почему заниматься творчеством сейчас - донкихотство.